Рассказы:
Сволочь new
Миниатюры:
Вечность
Кап
Мое дикое сердце в ярости
Одиночество
Люцифер
Потеря
Сезон охоты
Сказки
Слишком поздно
Снежное королевство
Сны
Шоколад
Мыло
Вечность
Я соберу в кучу мозги и подумаю... Видишь, как легко! Навсегда – ты мне говорил. Ты меня выбрал для своей вечности. Вопреки твоему молчанию, которое мучит меня, это всё что теперь наш мир рушит. И между нами пустота.
Я не смогу!!!
Надо постараться оторвать свой зад от пола и доползти до телефона, чтобы позвонить тебе. Руки дрожат, всё расплывается перед глазами, цифры, буквы... Блин, где же твой номер??? Тишина и темнота, где-то хлопнула дверь, застучали по лестнице каблучки... Опять тишина... Как на кладбище... Не знаю, где кончается ночь, бесконечная нудная наглая ночь. Не вижу границы между бредом и явью. Ну, где же ты, моё безжалостное, жестокое чудовище? Боже, что это, кровь или вишнёвый сок? Мне плохо, как ещё никогда в жизни... Я просыпаюсь в твоих цепях, они сковали меня... Мама меня предупреждала! Я оказываюсь беспомощной по твоим правилам в твоей игре, с самого начала мною проигранной. На ложном пути без цели. Оставь меня, позволь мне быть свободной! И снова твой горько-сладкий яд действует на меня... Когда я слепа от любви и теряю остатки разума... Всё же я проснусь, и тебя больше рядом не будет...
Свет....
Я смотрю на твою улыбку, и лучи Солнца меркнут в её свете. Как только я вижу тебя, я лишаюсь чувств! Ты пришёл, мой ангел, ты пришёл ко мне, чтобы вытащить меня из моря боли... Я люблю тебя... Жар в твоих глазах парализует меня, твой огонь горит в моей душе... В моих самых плохих мечтах я полагаю, что любовь меня когда-то разорвёт... Болит голова... В моем давно сгоревшем сердце ты разжёг новый огонь...
«Чем ты так взволнован, милый? Ты скучал по мне? Ой, ну не смотрю на меня так, я плохо выгляжу???»
Слабая улыбка... Твоё лицо кажется таким сладким и нежным, сверкает в золотом блеске передо мной. Твоё желание, что ты хочешь, я тоже хочу... Меня не сковывают ни кольцо, ни цепи... Колени ниже...
Зияющая пустота... Зияющий свет...
Одиночество замучит меня - время проклято, проклята моя совесть - слишком поздно раскаялась. Пустое русло реки приводит только смерть, твоя душа тоже погружается в любовь. Я защищалась, всё же... Когда я закрываю глаза, я снова вижу тебя перед собой, я не буду жить без тебя...
- Я не смогу жить без тебя, я не хочу жить без тебя... Я люблю тебя!!! Не умирай!!!
Мы не можем больше прощать...
Я остаюсь.
Новый день...
Ночь лежит позади меня...
Кап
«Кап», - капля из крана ударилась о раковину и брызгами разлетелась по кухне.
«Шр-р-р», - я перелистнула страницу.
«Пшла, сука!» - яростно завопил сосед за стеной.
Что-то упало, что-то хрустнуло, что-то оборвалось. Сиреневые сумерки заполнили небо, тучи, набитые снегом, скучковались над моим окном. А в моём мире четыре стены. Я закрою окна и дверь, возьму плеер и заберусь с ногами на диван. Пусть за стеной разыграется трагедия, по которой искусал локти бы сам Шекспир, как выяснилось, вовсе не писавший «Гамлета». Пусть белые крупинки мерзкого пенопласта укроют ковром мёрзлую землю и сухую скрюченную траву, осыпавшуюся рябину и зелёную (ммм!) елку.
Мои уши издеваются надо мной. Как только я услышу бархатный мужской голос, у меня вмиг подламываются коленки. И плевать, кому принадлежат сии волшебные звуки – чёрту, инвалиду, Квазимодо, принцу, соседу, актёру, случайному знакомому. Вспоминаю Лёшин журчащий волнующий голосок (коленки уже вовсю дрожат, тук-тук, о-о) и всё, всепоглощающая любовь широким крылом заслоняет жалкие проблески разума.
«Ты – ветер, ты дуешь в лицо мне, а я смеюсь».
Моё дикое сердце в ярости
Моё дикое сердце в ярости. Такое хрупкое, должно исчезнуть как воздух. Я никогда не вернусь на землю, утону в поиске таких же, как я. Только чувства покажут, кто я на самом деле. Шторм направляет меня бежать. Свет обманывает, я никогда не вернусь домой, с кучей друзей и в полном одиночестве. С удовольствием опущусь на путь низости, ведущий к смерти. Я убегу на путь грехов. Тогда хор из ангелов запоёт: «Эта сумасшедшая поражает бога!» Как он её накажет, видно мнение бога о ней.
Время боли и противоречий, время крика, зависти и борьбы, время смерти и того, что прокляли, время, которое почти доводит то конца. Время, полное жестокости, вызванной глупостью. Время, полное ошибочности, полное зависти. Время, полное гордости, лишенной правды. Время горя, которое сокращает наши жизни.
Когда Луна прячется, и Солнце больше не держит нас в тепле. Когда карлики становятся огромными, и мир восторгается старыми героями, когда тени становятся длиннее, когда ненависть сдавливает воздух, слова горят глубоко в сердце, и ты чувствуешь, что становишься сумасшедшим. Когда дни становятся длиннее, когда все слова уже сказаны, пришло время уходить, когда злоба становится громче, фальшивые звуки вдруг становятся искусством, слабаки становятся кумирами, тогда нам здесь места нет.
Давайте спасёмся от всего этого! Давайте убежим далеко!
Одиночество
Я снова одна. Со своей жизнью и мыслями. Одна как вчера, как тогда, одна. Лежу одна и смотрю в потолок. Я всегда гордилась своей неприступностью, видя в этом большое достоинство. Но сейчас поняла: никто и не претендует. Моя добродетель никому не нужна, и мои рисунки на столе – просто куча хлама. Вот я одна со своей поющей душой и что? Лежу одна, как сирота. Лежать одной – это для могилы. А при жизни надо лежать вдвоём.
Наверно сейчас ты хлопнул дверью машины и посмотрел на свои окна – тёмные окна. Там, в твоей квартире, тебя никто не ждёт. Как бы не хотелось, но там нет меня. Холодные чужие ступеньки, чёрная дверь в одиночество. Наверняка ты захочешь позвонить мне, и мы опять будем ругаться и мириться. Ну а потом тебе придётся снова разглядывать вечно спешащие, куда-то бегущие тени на потолке. И рисовать меня. Мечтать и просить. Уснуть на минуту и вновь умолять, надеяться хотя бы ещё на одну встречу, только взглянуть бы одним глазом на самую большую любовь всей жизни и... вернуться в пустую квартиру, пустую жизнь.
К чему твоя независимость? Ведь взамен ты получаешь одиночество, тягучее, как прошлогодняя жвачка, нудное, пустое, напрасное, холодное, и чёрное, как твои глаза. К чему это надменное лицо и эгоистичные мысли? Тебя же сдадут твои глаза. Они боятся этого одиночества, этой тоски. Не мучь их, им виднее, что лучше, ведь они – твоя душа.
Тени на потолке плачут и смеются, жаль, что ты один, но с тобой они – твои друзья. В ночной тишине звуки становятся громче, в молчании каждый шорох пугает, наполняет тебя страхом и тоской. Всё равно, пусть мир рухнет хоть сейчас, ты один, ничего не надо, ты бы и сейчас обошёлся без поцелуев, только бы увидеть свою любовь - это уже было бы радостью и никому бы не могло причинить боль.
Я одна. На небе – 6 месяцев, половинок Луны. Даже у Луны есть половинка, а я одна, совсем одна. И грустно мне, и плохо, и скучно, и паршиво. Возможно, где-то ты вот так вот тоже смотришь в ночное небо и мечтаешь, и просишь у него что-то. О, Небо, пожалуйста, сделай всё, о чём он просит, ведь ему так необходимо избавиться от всего этого, я знаю, он никогда не хотел быть одним, почему же теперь ему приходится так страдать, так изводить себя этими надеждами?
Может быть, я и есть часть той истории, которую написала для тебя жизнь, часть любовного романа или выгодной сделки. Может быть, хватит кичиться своей недоступностью и своим эгоизмом? Это недостойно нас. Ты как? Я - за. Спокойной ночи, мой ангел.
Люцифер
Ты ворвался с шумом ветра в мою дверь. Протяжно всхлипнул-вздохнул, медленно, скрипя обоями, стек на пол и превратился в блестяще-чёрный холмик. Равнодушное серое с красными полосами зеркало мрачно отразило твоё перевернутое лицо и чёрные, как лужицы нефти, глаза, некогда шоколадно-сладкие. Струйки мутной воды потекли с твоей куртки во все стороны, мерзко заполнив талым снегом пол в прихожей. Тут же в это грязное озеро залез мой пёс, обнюхал твои колени, фыркнул и с гордым видом направился в кухню, оставляя за собой на светлом ковре цепочку чёрных следов, напоминающих кисти винограда.
Я пряталась за твоими 190 см как за китайской стеной, изредка высовывая наружу один глаз, чтобы убедиться, что мир тот же и с ним всё в порядке, а потом снова пряталась в своём замке, у ворот которого стоял на страже ты. От лишних поклонников я надёжно скрывалась под твоим крылом падшего Люцифера, неприятелей ты обстреливал своими дикими глазами, а совсем уж обнаглевших врагов бутылками из-под пива. У себя в замке я нежилась на мягком покрывале, подпевая бешеному року, рвущемуся из твоих наушников. А сегодня выяснилось, что перина набита не перьями, а битыми стёклами, гвоздями и ржавыми опилками. Неужели ты думаешь, мой «несущий свет», что я мазохистка?
Ну уж нет! Я – садистка, большая поклонница чужой боли. Сегодня ты будешь спать на кровавой перине! А уж я... где-нибудь на тебе...
Потеря
Он бродил по городу, жуя бутерброд. Он разглядывал крыши домов и голубей, в суете собирающих хлебные крошки на асфальте. Его весело блестящие глаза отражались в витринах и в глазах идущих ему навстречу девушек. Он ловил в шуме толпы быструю мелодию ветра и наслаждался этими звуками, этой быстро меняющейся чередой полутонов. Он бродил по берегу одному ему известной реки и кормил остатками булки уток, прилетевших сюда отдохнуть. Он смотрел на часы и улыбался самому себе. На набережной у продавщицы цветов он купил белую розу и подарил её идущей с ним рядом совсем незнакомой рыжеволосой красавице. Он проходил мимо церкви с золотыми куполами, на которых отражались разноцветные блики летнего Солнца. Везде вокруг: в небесах, на траве, в листве деревьев, на лицах церковных прихожан - прыгали и веселились солнечные зайчики. Ему навстречу бежал, летел поток людей, по-летнему радостно смеющихся. Машины, дома и всё-всё было окрашено тёплыми приятными глазу красками – оранжевым, золотистым, красным, жёлтым! Он шёл мимо театра, где внезапно всплыла в его памяти милая, дорогая сердцу картина его жизни. Прошлым летом он был здесь, он смотрел в этом театре спектакль, постановку на одно из бессмертных произведений Шекспира, добрую, а иногда и не совсем добрую, иногда даже печальную, но почитаемую всеми пьесу. Он был здесь со своей девушкой. Он помнил всё до мелочей: и голубые нежно-бархатные кресла, и тяжёлый расшитый золотой нитью занавес, и легкое дыхание на его щеке, и тень от её ресниц, и бесконечное загадочное волнующее молчание, как будто ожидающее чего-то, какого-то всплеска неуёмной энергии, большого счастья. Он помнил как сейчас, вот они сидели в буфете, поедая дивные пирожные со сливками, и смеялись как дети, перебирая самые счастливые моменты их жизни. Может на них оглядывались и смотрели с укоризной, но в тот момент для них в этом мире ничего не существовало кроме них двоих, они смотрели друг на друга и упивались любовью и нежностью. А потом после спектакля они долго-долго гуляли по набережной именно там, где он был сегодня. Он также купил белую розу и подарил её своей девушке, её, и весь мир, и себя с ним в придачу. Вот только уток в тот день не было. Ещё ему припомнилось, как он впервые увидел её, как её рыжие волосы переливались и горели огнём, как смеялись её зеленые глаза, как она откинула длинную чёлку со лба, играл с которой ветер. Как она с аппетитом уплетала вафельный рожок с мороженым и щурилась в лучах ласкового Солнца, а потом она нетерпеливо отряхнула крошки со своих рваных джинсов, поднялась со скамейки и... он пропал. Казалось, что тогда он рассказал ей всю свою жизнь, но не поведал и маленькой её частички, и она говорила-говорила, а он не мог наслушаться. Он просил у бога, он хотел, чтоб этот миг длился вечность, но получилось, что это мгновенье было и секунды меньше. Теперь он проходил по оживлённой магистрали, где с ней так любил гулять. Он купил себе мороженого в вафельном рожке и присел с ним на скамейку, где сидела тогда она. Облизывая белоснежный пломбир, он вспоминал её, её лицо и походку, как она рисует и играет на гитаре, её стихи и песни, и рваные джинсы. Он вспоминал о том, как она с упоением зачитывалась философскими книжками, такими непонятными для большинства обычных людей, как гоняла на машине, сравнивая себя с ведьмой на помеле, как любила музыку и дождь, как ловила мелодию ветра и наслаждалась этими звуками. Оттряхивая крошки со своих джинсов, он вспоминал задорный блеск в её глазах и каждую ресничку, розовые щёчки и сказочную улыбку...
А потом он достал пистолет и застрелился.
Сезон охоты
У меня нет веры, у меня есть только моя песня. Надоело. Падать, вставать и идти. Тонуть, выплывать и глотать капли воздуха. Взлетать, ловить совершенство ветра и снова возвращаться на землю. Надоело. Дерево каждую осень теряет свои листья. Листок падает. Но дерево живёт. Я теряю себя. Каждый день я бросаю свои мысли по ветру. Мысли о мире и о тебе улетаю в никуда. Мысли – ничто.
Сезон охоты открыт. Я чувствую твой след. Ты манишь меня далеко отсюда. Я ловлю своё отражение. Ты преследуешь меня. Но всё же далеко ты не зайдёшь, земля маленькая, это твои глаза такие большие.
Оставайся там. Стой! Стой или я стреляю! Стой или я стреляю! В себя... Ты не сможешь зайти слишком далеко. Тебя все предали. Скоро ты устанешь, тогда всё кончено. Тогда ты меня предашь? Оставайся там. Стой или я застрелюсь!
Теперь я один на один со своей жизнью. Когда-нибудь тебя не будет, я знаю. Попробуй убежать, но я тебя не пущу. Жить между двумя вулканами, сидя на мине, жить между двумя огнями с автоматом в руке, жить на краю моря и на вершине неба, жить и падать в никуда, стрелять в кусты и думать, что это игра. Не смотри вверх, там небо. Стой или я стреляю!
Никто не в силах понять, каково это быть злым... и грустным... Как тяжело всё это прятать за холодными чёрными глазами. И никто не знает, каково это, когда тебя ненавидят все, кому не лень, когда ты обречён говорить одну лишь ложь. Но твои мечты далеко не такие бестолковые, как может показаться. Ты ведь одинок, так одинок. Твоя любовь это месть, от которой ты никогда не освободишься. Никто не в силах понять, каково это – чувствовать то, что чувствуешь ты. Но не ты этому виной! Никто не узнает, как плохо тебе жить с самим собой - свою боль и свои страдания ты держишь при себе. Никто не знает, каково это призирать всех, как тяжело это всё прятать за холодными чёрными глазами. Никто не знает, как сказать, что сожалеет, но никому тебя ни капельки не жаль. Тебя все любят и все ненавидят. Никто не в силах понять, каково это быть злым... и грустным... Как тяжело всё это прятать за холодными чёрными глазами. Никто не знает, каково это... Никто не знает – я знаю.
Наша жизнь напоминает игру в бильярд с настоящими бомбами. В любой момент может что-то взорваться.
Я есть. У меня есть. Я чувствую. Я хочу. Я думаю. Я жажду. Я понимаю. Я использую. Я знаю. Я верю. Любовь это доверие. Любовь это терпение. Любовь это чувство. Любовь это свобода. Любовь это покорность. Любовь это красота. Любовь это верность. Любовь это согласие. Любовь это ВСЁ. Любовь вечна.
Любовь для меня святая. Взявшись за руки.
У меня нет веры, у меня есть только ты. Стой или я стреляю!
Сказки
В маленьком хрустальном шарике люстры отражалась вся комната... В его чёрных глазах отражалась вся его дикая душа... Не показывай мне свои сумасшедшие мысли! Не пихай меня в свой рай, мне и в аду хорошо!
Глаза портретов, висящих надо мной, смотрели укоризненно. Наглость!
Только моя мечта в бледном пруду... Сумерки ломаются внутри... Как твоя тень меня касается... Но я не хочу быть настолько слабой, чтобы твоё дыхание меня соблазняло... Твоё проклятие не может быть искушением, ты не тянешь меня в своё очарование...
На что мне могла пригодиться жизнь???
Я слышу твой смех – там я остаюсь стоять, я чувствую твоё дыхание – но я не могу никого увидеть, я ощущаю твою руку – но я одна, я чувствую твой запах – и его тоже может не быть, совершенно ясно я вижу твоё лицо, я хочу тебя обнимать – но хватаюсь за пустоту... Я слышу твой голос – его отзвук, я могу тебя не видеть – он везде... Я падаю на колени – я совсем одна и начинаю плакать... Никогда без тебя я не хотела быть!!! Я слушаю твой смех, я ощущаю тебя, я бегу в ночи, я схожу с ума...
Навсегда – только с тобой я хочу быть... Навсегда... Навсегда – только с тобой одним... Мне плевать, что вы думаете обо мне, но такой любви больше не будет... Тайна твоих чёрных глаз открылась мне и сказала то, что я люблю тебя.
Маленькие хрустальные шарики люстры задрожали и фейерверком блестящих брызг разлетелись по комнате...
Твоя дикая душа разбилась о моё дикое сердце...
Слишком поздно
Стрелка часов спешит и никогда не возвращается. Она заставляет меня согласно постоянному плану делать одно и то же. Она идёт и идёт. И тикает: слишком поздно, поздно, поздно!
Пустота в это время весит много больше, время дураков и безумцев. Кто сегодня кричит, тот завтра уже умирает. Строку, которую написала моя жизнь, никто не прочтёт. Слишком поздно! Дождь смывает горы, уносит в море, земля в руинах, всегда и уже много лет. Нам осталось лишь коротенькое время, наполненное трудностями странствований и поиска на этой земле. Слишком поздно! Темнота смерти везде, она не пахнет розами, она только у могилы. Твоё сильное тело, такое нежное и любимое, такое драгоценное и безупречное... Оно тоже погружается в царство теней. Тебя тоже ждёт эта судьба. Спроси чёрта, спроси своего бога.... Слишком поздно! По нам не видно, кто был победителем, кто проигравшим, кто бедным, кто богатым, неизвестно, кем мы были, останется лишь темнота. Ты можешь быть церковнослужителем, всех обманывать, можешь быть миллионерам со счётом в Швейцарии, можешь просить на улице милостыню, можешь быть президентом или пьяницей. Тебе тоже напишут золотое письмо на граните... Ты ничего с собой туда не возьмёшь! Фокусник, учитель, писатель, хирург, прокурор, могильщик, работодатель, альфонс, предатель, вор или обыватель... Слишком поздно!
Вокруг в воде цветущие розы, любимых – красные, белые – покойников.
Стрелка часов спешит и никогда не возвращается. Она заставляет меня согласно постоянному плану делать одно и то же. Она идёт и идёт. И тикает: слишком поздно, поздно, поздно!
Снежное королевство
- Отойди с дороги, дура! – наорал на меня какой-то молодой человек, шедший, тяжёло шаркая ногами, мимо меня.
- Не лезьте с глупостями к худенькому созданию! – огрызнулась я, задирая нос к хмурому небу, показывая тем, что мне ни сколечко не обидно.
Но я нагло врала самой себе, потому что грубость меня задела. Посему я приютилась в самом краешке тротуара, поближе к широко раскинувшей руки елке, пытаясь укрыться в её тепле, как цыплёнок под крылом мамы-курицы.
- Ну и молодёжь пошла, - проворчала на всю ивановскую проходящая рядом со мной старуха, окидывая меня презрительным взглядом и поворачиваясь ко всей вселенной спиной.
- Извините, - пискнула я, как больная, и ещё больше вжалась в колючие еловые пальцы.
День не задался! Всем я мешаю, всем я не нравлюсь! Хоть в кустах сиди да нос не высовывай. Блин, неужто бабуля увидела то самое, которое сзади? Ой-ой-ой, какой ужас! Почти приклеясь к широкому стволу ели, я кое-как прикрыла хулиганство, разукрасившее мою спину и смущавшее скромную общественность.
Тут на меня ополчилась сама природа, недовольная тем, что я так вольно пользуюсь её благами. На макушку мне шлёпнулся огроменный кусочище слипшегося снега. Но не успела я оттряхнуть шапку, как за снегом на меня свалился не менее внушительный обломок льда, перемешанный с сухими иголками, такими острыми, словно они были не хвойными, а стальными.
Я, зачем-то наглухо застегнув воротник пальто и дважды туго перевязав шарф, опустилась на чуть припорошенную хрустящим снежком скамейку. Слёзы колкими зигзагообразными струйками заскользили по щекам. Шапка, обессилив от навалившихся на мою голову неприятностей, поползла на глаза, но споткнулась о чёлку и зависла на полпути. Слёзы дотекли до воротника и замёрзли, оставив на моём лице два заледеневших ручейка. По-хорошему мне надо было бы достать платок и стереть это безобразие, но сие я сделать не могла, потому что пальцы в обрезанных перчатках прижались друг к другу и не слушались меня.
- Эх, вы – пр-р-редатели, - укоризненно сказала я им, качая головой и стуча зубами.
Снежок тихо падал мне за шиворот, быстро таял и стекал по спине вниз. Я тупо разглядывала окружающий пейзаж. Белые, слегка подёрнутые серым ледком, горы возвышались справа от меня. Полосатые тучи лежали на верхушках малахитовых елей, под которыми ловко спряталась я в снежном королевстве.
На спине у меня алела надпись: «Скажи мне, что я красивая, или пожалеешь». Ребёнок купил в магазине красную краску для ткани, теперь все могут лицезреть полёт его фантазии. Ребёнок – это я.
В кармане завибрировал мобильник и даже заорал первые ноты моей любимой песни, но я заткнула ему рот, поднеся сотовый к уху.
- Где ты, бездельник? – глубокомысленно спросила я, приправив голос кокетством.
- Лечу к тебе на крыльях!!! А точнее, стою, как идиот, в пробке на мосту! – выплюнул мне Руслан в самое ухо.
- Ну, блин, вылезь из автобуса и пешком иди! Тут совсем недалеко, - разочарованно проговорила я, вымученно растягивая гласные, как гармошку.
- Ага! Может, мне ещё и вплавь? – съязвил Руслан.
- Больно умный! – проворчала я. – Между прочим, у меня уже ноги к земле примёрзли.
- Бедный мой теплолюбивый одуванчик, - засмеялся Руся. – Ладно, воспользуюсь твоим советом и ножками пойду.
- Побегу.
- Хорошо, побегу! - продолжал радоваться непонятно чему Руслан. – Кстати, Женьчик, а ты надела мой любимый красный лифчик с белыми перьями?
- Дурак! – притворно возмутилась я и отключилась.
Как низко – заставлять девушку ждать. Как подло и не по-мужски! А опаздывать на первое свидание - это вообще верх наглости!
- Да, бесспорно и без порно день не задался! – сказала я воздуху и горестно пожала плечами.
Спустя полчаса я услышала у себя за спиной бодрое звучание чего-то тяжелого. Слегка повернувшись, я увидела наглую физиономию Руслана, наполовину скрытую дурацким капюшоном, из-под которого выглядывали шоколадные глаза и краешек чёрной шапки с надписью «Разозли меня, и тебе же хуже».
- Привет! – завопил Руслан, махая руками.
Когда он приблизился ко мне, я поняла, что весёлая музыка доносится от него. Наверно он, как всегда, заткнул уши наушниками от плеера. Только зря это, потому что всё прекрасно слышно и на расстоянии.
- Привет, - прошептала я, чуть ли не утыкаясь носом в чёрную куртку Руси, и протянула тому руку.
Он быстро взял её своей скользкой рукой в перчатке и завел себе за спину, потом вторую руку он потянул туда же так сильно, что рукав моего пальто противно заскрипел о его куртку. Руся крепко зажал мои ладони у себя за спиной, но для этого ему пришлось почти вывернуть себе плечи, что наверно было не совсем удобно. Облепив Руслана крепкими объятиями, я упёрлась лбом в его широкую грудь и поняла, что Руся в очередной раз облился с головы до ног противным «Эгоистом». Чуть подняв лицо, я свирепо глянула на Руслана. Тот состроил скорбную гримасу и с придыханием спросил:
- Кто-то тебя обидел?
Руслан заботливо потёр мои щеки, предварительно сняв перчатки. От его тёплых рук слёзы растаяли и потекли по шее по им одним известному маршруту.
- Знаешь, - зачем-то сказал Руслан, - а у меня сегодня сдох винт. Во-о-от. А ещё я даже не позавтракал! Во-о-от. Ну а мне всё пофиг! Ха! Во-о-от. Так какая сволочь Вас обидела?
Я вкратце пожаловалась Русе на жизнь и вдруг засмеялась. Кажется, неудачный день становится самым прекрасным. Руслан сунул один наушник мне в ухо, второй – себе, и мы пошли под неутомимые раскаты рока по снежному королевству.
Вот и наступила зима, превратив пыльный город в белое облако. Мы с Русланом идём мимо воздушных холмов, ледяных пещер и снежных замков. Всё будет хорошо, пока у меня есть семья, пока не кончились краски и есть чистый бумажный лист, пока я рукой зимы пишу снежное королевство, пока из гитарных фуззов можно слепить самую лучшую музыку, пока рядом со мной любимый друг. Всё будет супер, а ещё скоро мой день рожденья и Новый год.
Сны
Снится либо ерунда, либо то, чего очень хочется. А мне снится...... мне снишься ты. Я знаю, ты тоже меня любишь. Не спрашивай меня, ты знаешь почему. Меня больше нельзя спасти. Почему когда улыбаешься, это хорошо, а когда всегда улыбаешься, это плохо?
Идёт дождь, идёт кровавый дождь....
Мне нужна любовь....
Идёт дождь, идёт кровавый дождь...
Мне нужна любовь! Мне плевать на красивый голос и умные глаза, ведь мне просто нужна любовь!!! Без неё и облака не такие белые, и трава не такая зелёная, и вода не такая мокрая... ничего не радует... В лабиринте чувств, в беспорядках своей души я совсем одна! Но я улыбаюсь. Ты не знаешь. Ты большой эгоист. Ты не узнаешь любовь. Тихо подкравшись к тебе сзади, прошептав тебе на ухо заветные слова и, не услышав ответа, она обидится и уйдёт к другому. Но любовь тебя тоже не узнает, потому что она на редкость слепа, глуха и больна на всю голову. Ты должен будешь выжить без любви.
О чём ты думаешь, когда гуляешь по улицам? Когда смотришь на небо? Когда пишешь стихи? Когда поёшь в душе? Когда видишь меня? О себе.
Я улыбаюсь. Идет дождь.
Над моим окном живёт Луна. На небесах она как королева сидит на троне. Она легко задевает меня как нежный зверь. А я сплю сегодня ночью одна сама с собой. Небо горит красным пламенем в вечернем свете, тени скользят по моему лицу... Я храню в голове твой образ. Ты как прошлая сказка, тихие слова слышны. Ночь уходит, а я остаюсь здесь, я сплю сегодня ночью одна сама с собой... Я сплю... И мне снится... Мне снятся дикие чёрные глаза, которые зовут... Хочу убежать, не могу, никому не удалось...
Я ловила твоё сердце в жаркий день... Тут просто умер ты жестоким человеком! Но выше облаков и в глубине моря, позади всех твоих грехов, я найду тебя... Губы горят... Я нашла тлеющие угольки твоего сердца, но это нас уже не спасёт...
Я убью тебя, и мне не стыдно, я убью тебя, ты умоешься кровью! Да, я попрала свою совесть! Ты не знаешь, потому что не делаешь таких вещей... Я презираю тебя. Ты душу променял на сердце из камня...
Идёт дождь, идёт кровавый дождь...
Я повешу тебя высоко!.............
.......Этот ночной кошмар не был ошибкой!
Шоколад
Размеренные, одинаковые, как инкубаторские цыплята, гудки застучали в ухо, молоточками по мозгам. Огромный запутанный клубок нервов камнем рухнул в желудок и запрыгал там, как мячик. Дремучий лес моих мыслей и чувств рухнул.
Обиделся, значит?
Не верю!
Но страх больно-больно запрятал душу в тиски, суя острые коготки прямо мне в лицо, грозя превратить его в мечту режиссёра фильма ужасов. Тревога так и грызла сердце, откусывая от него большие куски и выплёвывая их на пыльный пол.
Обиделся, значит? Ещё вчера Сашка сидел на моей кухне и с аппетитом уплетал за обе щёки свои любимые индийские щи, в порыве вдохновения придуманные моей творческой головой. А я стояла напротив, опираясь о подоконник, и тихо пила кофе, такой же чёрный, как Сашкины мысли. «Кофеманка» - так назвал меня Сашка, увидев четвёртую чашку самого вкусного на свете напитка. Молчание давило на психику, тишина стояла такая, что звенело в ушах. Казалось, что все нужные мне слова Сашка проглотил вместе с едой, и сейчас они легко копошатся у него внутри, барахтаются и повизгивают от радости.
Внезапно Сашка рассмеялся, сладкие звуки его голоса разогнали тучки, собравшиеся над нашими с ним головами, а вместо них прилетела толпа бабочек и станцевала вальс цветов под шум морского ветра. Солёный морской воздух щипал язык, принося что-то вроде эйфории. А Сашка пах морем. Так невыносимо пах морем! Мне безумно хотелось попробовать его на вкус, вновь почувствовать эту терпкую эгоистичную сладость. Я ослепла от его магического сияния, опьянела от золотых корон волн. Сашка, ты пахнешь морем, я ощущаю его ветер, я чувствую, как танцует твоё сердце. Ты как море, как бушующая пена, которая песок заливает и следы стирает. Ты как шторм, как крики на ветру, как сердце пирата, которое начинает танцевать.
Я отодвинула тарелки и протянула руку к Сашкиной руке, локтю, плечу. Рука замерла на полпути, будто почувствовала перед собой невидимую стену. Но если тщательно потрогать воздух, стены не окажется, стена была у меня в голове. Я легонько кончиками пальцев прикоснулась к Сашкиному загорелому плечу. Как я могла так долго быть рядом с ним, даже не дотронувшись до него?
- Кто ты? - шепнул мне Сашка, и его дыхание до дрожи обожгло мне шею. – Я думаю, что ты волшебница... Это правда?
- Да, - энергично закивала я, пытаясь отогнать нахлынувшие чувства, вызванные почти предельной Сашкиной близостью, а то дрожь уже добежала до кончиков пальцев и принялась сладко покалывать кожу.
Сашкины глаза напоминали мой любимый шоколад. Такие же вкусные-вкусные, но вредные-вредные. Бывает, попробуешь кусочек, но уже не можешь остановиться. Головой понимаешь, что пора завязывать, а глаза просят ещё, и побольше! Здравый смысл проигрывает эту битву у желания в пух и прах с большими потерями.
...Чашка с кофе грохнулась на пол, а за ней полетела телефонная трубка. Обиделся, значит? Ещё не распечатанную плитку горького шоколада я запулила в нагло висящее в углу зеркало. Она, со свистом пролетев по комнате, яростно рассекая острым краем, как ножом, воздух, гулко стукнулась о бесстрастное стекло и раскололась на две одинаковые половины. Горячая кофейная лужица неведомыми мне силами дотекла до моей ладони и пребольно обожгла кожу. Я со злостью махнула рукой и попала в зеркало. Холодные, переливающиеся, как бриллианты, осколки водопадом хлынули мне на голову, стекли по плечам, по одежде на пыльный пол и превратились в озеро, вольготно раскинувшееся рядом с жалкой лужей кофе и двумя шоколадными холмиками.
Обиделся, значит?
Вот так всегда. Сначала будет горячо, потом холодно, а в конце будет больно.
